Парень. Слэшер. Ботан. А ведь это раньше было невозможно. ©
Название: Voler bene
Автор: Relojero
Бета: Анастасия Коллинз
Фэндом: Bleach
Персонажи: Шухей/Ренджи
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), ангст, флафф, романтика, драма, hurt/comfort
Предупреждение: ООС
Размер: Мини
Количество страниц: 9 страниц
Статус: закончен
Отсебячина: Voler bene (в пер. с итальянского) - "любить". В последнее время хотелось написать что-то грустное, способное задеть за душу. Не знаю, получилось или нет, но вышла вот эта работа.
кликЭта чарующая прохлада в лесу после полуденного дождя, которую ощущает кожа. Этот запах сосны, переплетающийся с запахом пионов, рододендронов и хризантем, уже заполонил весь лес и пропадёт, скорее всего, только к полуночи. Эти высокие стволы деревьев, возвышающиеся ввысь; «головы» лесных гигантов, покрытые густой и яркой зеленью, раскачиваются из стороны в сторону и наблюдают как за небом, так и за тем, что происходит там – на влажной почве. И, наконец, эта вытоптанная тропинка среди травы ведёт в глубину леса и никто не знает, куда она может вывести своих путников…
- Пахнет… свежестью, - ровным голосом сказал Шухей, оглядываясь по сторонам. – Давно мы не гуляли с тобою в такую дивную погоду, Ренджи.
Ренджи ничего не ответил. Он молчал и смотрел себе под ноги. Вернее, смотрел на маленькую чёрную передвигающуюся точку, которая своими маленькими ножками быстро направлялась в свою маленькую норку. Судя по всему, муравей при виде шинигами, очень сильно испугался, раз принялся двигаться так быстро.
- Ренджи, а куда мы идём? – Поинтересовался Хисаги.
Красноволосый сделал вид, что не расслышал вопроса и продолжал глазеть на муравья, которому удалось спрятаться в своей маленькой норке, расположенной на тропинке. Убедившись, что с насекомым всё хорошо, он с каменным лицом посмотрел на деревья, которые расположены сзади семпая. Причём, смотрел парень только на деревья, нежели на своего собеседника.
- Куда надо, - низким голосом ответил Абарай.
- А по точнее?
- Не могу сказать… это секрет.
- Секрет? – Повторил Шухей.
- Да… секрет, - ответил Ренджи, делая интонацию голоса более радостной, - тебе понравится.
И в подтверждении своих слов, красноволосый подбежал к брюнету, взял его за руку и как можно быстрее повёл по тропинке, никуда не сворачивая.
- Тебе понравится, - повторил Абарай, ускоряя шаг, - гарантирую, что понравится.
Время для него стало врагом номер один. Такое длинное, долгое и медленно терзающее его душу. Ему не верилось, что именно с ним происходят эти изменения, что мир вокруг него постепенно начинает меняться и те яркие краски, которые он видел, просыпаясь, каждое утро, начинали терять свою яркость, становились тусклыми, и теперь, все разделялось на три цвета: черный, белый и серый.
Но от правды Ренджи не собирался убегать. Он принимал её. Он позволил ей окутать его жизнь полностью, вмешаться в каждое мгновение и воспоминание, пережитое им. Она как время - тоже давило на него всем своим весом и угнетало его жизнь. Вот только время меняло его внешнюю оболочку, а, правда – внутреннюю.
Абарай не двигался на месте и смотрел на светло-бирюзовую стену четвёртого отряда. Мало того, что внешне он больше походил на овощ, нежели на живого шинигами, так ещё и его взгляд нёс в себе пустоту и абсолютную безнадёжность. В данной ситуации он ничего не мог поделать. Не мог ворваться в операционную, где сейчас происходит операция. Не мог сорваться с места и пойти на поиски сильнодействующего препарата, способного вылечить его любимого человека. Не мог… отправиться в прошлое и предупредить всё того же человека о беде. Да, последнее явно выходило за грани разумного, но что, если бы это было так?
Тут дело было не в страхе или нежелании действовать. Просто это была правда. Правда жизни, к которой он не был готов, к такому повороту событий, произошедший с ним. Даже если бы это случилось не сегодня, то могло произойти завтра или послезавтра, или через неделю. К ней надо было готовиться всегда, ожидать её вмешательства, чтобы не упасть, не провалиться в бездну отчаяния и преодолеть все трудности, вставшие на пути. Но Ренджи это понял очень поздно…
В результате чего, он сидит на неудобном стуле, смотрит на стену мёртвым взглядом и перебирает дорогие ему воспоминания, связанные с Хисаги-семпаем, как бисер на тонкой проволоке. Шухей. Добрый, отзывчивый, общительный, старательный, вежливый – не хватит и целого листа, чтобы описать этого человека в целом. Все его знают, уважают, защищают… а он любит. Именно он был так близко к Шухею, как никто другой, и знал о нём всё. Знал о его вкусах и предпочтениях, о его желаниях, мечтах, надеждах на будущее, о его прошлом, которое придавало этому черноволосому шинигами силы и стремления. Более того, Шухей знал о Ренджи всё то же самое. И – что важно для красноволосого – только ему одному он раскрыл свою душу полностью, открыл те потаённые уголки своего внутреннего «я», которые прятал даже от Рукии. Единственное, что в тот день сделал семпай, узнав обо всём этом, так это очень крепко обнял Абарая и не отпускал достаточно долгое время, а после… после брюнет улыбнулся ему искренней улыбкой и сказал на каком-то непонятном языке всего два слова: «Voler bene»…
… это было последнее воспоминание, связанное с Шухеем в разноцветных красках. Вскоре и оно погрузилось в чёрно-белые цвета. Как только это произошло, Ренджи внезапно услышал короткий звук у себя в голове. Словно что-то порвалось внутри, и то, что оно так удерживало, рассыпается на несколько крошечных деталей и… исчезает. Немного посидев возле операционной комнаты, Ренджи слабо повернул голову в одну сторону, потом в другую, дабы убедиться в том, что он здесь один, и никто к нему не придёт. Потом Абарай закрыл глаза, прикусил нижнюю губу и шмыгнул носом. Прежде, чем он начнёт плакать, фукутайчо шестого отряда в последний раз вспомнит лицо семпая. Три вертикальных линии на правой стороне, татуировка «69» на левой, фиолетовые глаза, строгий и внимательный взгляд, довольная и – оставаясь наедине с семпаем – искренняя улыбка.
Вот и всё. Ренджи, запомнив лицо Шухея, вычеркнул его из своей памяти и с чувством переполненных эмоций начал плакать. Слёзы медленно текли из его глаз прямо на кончик подбородка, нижняя губа всё сильнее сжималась, а когда становилось больно, то отпускал её. Такими вот простыми действиями, он переживал случившееся с ним обстоятельство, унёсшее за собою всё самое дорогое для фукутайчо шестого отряда.
Ни на что не отвлекаясь, Абарай мчался по тропинке леса, крепко держа Хисаги за руку. Пение птиц, шелест листьев, лучи солнца, пробивающие сквозь листву деревьев – подобные мелочи больше не интересовали красноволосого. Другое дело, его цель, по которой он пригласил семпая в лес. Предложение простой прогулки по лесу – всего лишь предлог того большого предложения, который подготовил Абарай.
- Р-Ренджи!.. – В спешке проговорил Шухей. – Тебе не кажется, что мы слишком быстро идём?
- Идём? Нет, Шухей, что ты… - ответил Ренджи, ускоряя движение. – Мы просто торопимся.
- Торопимся? Куда?
- На поляну. – Коротко ответил парень, не замечая, как рука сильнее сжимает руку семпая.
- Ренджи… рука…
- Ещё немного! - Повысив голос, сообщил фукутайчо шестого отряда, не обращая внимания на семпая.
Какое-то время Шухей пребывал в растерянности, совершенно не узнавая Ренджи. Не сразу отвечает на его слова, торопится куда-то, делает вид, будто не слышит его. На него это совсем не похоже. Затем, поразмыслив немного касательно подобной перемене настроения, Хисаги сообразил, что Абарай совершает это всё не специально. Ренджи потратил столько времени, сил и нервов с ним, что от подобной нагрузки и переживаний парень просто вымотался, физически устал и – скорее всего – хочет выспаться. Оно и правильно, ведь ежедневная слежка за раненым может вымотать кого угодно. Даже выносливого Абарая.
Как только Шухей привык к боли и бежал вместе с Ренджи под один ритм, брюнет, после устроенного красноволосым сюрприза, скажет ему о том, что не стоит о нём так беспокоиться. Да, с ним случилось такое горе, лишившее его кое-чего важного. Но это не значит, что из-за его положения, близкий и дорогой ему человек, вынужден целый день проводить с ним, тратя на него столько внимания и старания. Понятное дело, что вначале будет тяжело и непросто, но потом он привыкнет, свыкнется с новой жизнью, и, со временем, научится воспринимать всё вокруг по-новому. Отступать и оставить всё так, как есть? Шухей подобный вариант вообще не рассматривал. От подобных планов на будущее, Хисаги улыбнулся. Не всё ещё потеряно и не всё утрачено. А если что-то и утрачено, то это можно либо вернуть, либо заменить чем-то новым, но схожим со старым. Так он и поступит, держась за руку с Абараем.
- Пришли… - ответил фукутайчо, сменяя бег на трусцу, а после – на простой человеческий шаг.
Сразу за лесом располагались куполообразные холмы, на каждом из которых росли одуванчики, васильки, ромашки и, от силы, две-три маленьких осины. Помимо холмов за лесом можно было разглядеть луга, огромные тучи на небе, маленькие поселения вдали и, если хорошенько присмотреться, то можно заметить кусочек озера рядом с поселениями.
- Где мы? – Спросил Хисаги, повернувшись в сторону Абарая.
- Неужели не помнишь? Лес, тропинка…
- А, вспомнил! Спасибо, что напомнил.
Абарай кивнул, в то время как Хисаги слабо улыбнулся порыву ветру, принёсший ему запах природы.
- В лесу всё равно лучше пахнет, да, Ренджи?
- Да… Шухей…
Вдохнув и выдохнув, красноволосый так и не решался взглянуть в лицо брюнета после операции. При встрече с семпаем, он либо смотрел ему за спину, на один из браслетов в области плеча или просто опускал голову вниз и разглядывал собственные ноги. С тех пор, как Шухею прошёл через хирургическое вмешательство, Ренджи вначале лез и кожи вон, чтобы облегчить жизнь любовнику. Однако потом стал относиться к нему… холоднее. Меньше оставался с ним наедине, отвечал на его вопросы лениво и без особого восторга и внимания, ходил с ним в общественные места, как будто посещает тюремные камеры в Сейретее.
Абарай тяжело вздохнул и решил посмотреть на открывающийся ему пейзаж, дабы отвлечься от чёрно-белых воспоминаний. Но мысль о Хисаги, о его присутствии рядом и о его… внезапном оптимизме, выводила парня из себя, и возникало жгучее желание надавать пощёчин. За его весёлое настроение после… после всего того что произошло.
- Шухей… - начал Ренджи, немного поразмыслив над тем, что собирается сказать своему любимому человеку.
- Да, Ренджи… - Шухей повернул голову.
Абарай набрал в лёгкие побольше воздуха, выдохнул и осознал всю значимость своих слов, которые собирался произнести прямо напротив Хисаги. Пришлось поднять голову и смотреть не на лицо семпая, а на облако, появившееся над его головой.
- Нам надо расстаться. – Произнёс Ренджи и замолк.
Из них двоих никто не нарушал то молчание, образовавшееся между ними. Один смотрел на облака, другой спокойно дышал, осмысливая три простых слова, способные нанести губительную боль.
Всё правильно – Ренджи расстаётся с Шухеем.
- Рен…джи… - тихо произнёс Хисаги.
- Ты всё правильно понял. – Сказал Абарай, хмурясь. – Я тебя бросаю. Бросаю, потому что не могу видеть тебя. Потому что это единственный выход, чтобы было легче и тебе и… мне.
- Но мне лучше сейчас, здесь, где мы стоим и наслаждаемся погодой вместе…
Ренджи покачал головой.
- Мы не наслаждаемся погодой. Это ты наслаждаешься, а я просто стою и мучаюсь оттого, что вижу тебя… таким. Мне очень трудно смотреть на тебя, трудно находиться рядом с тобою и… разговаривать с тобою, зная, что ты…
- Ты боишься, - прервал его Хисаги, добавляя в свой голос строгости.
Абарай на секунду другую стоял в растерянности, а после ещё больше разозлился.
- Я? Боюсь? - В гневе переспросил красноволосый.
- Да. Ты как крыса – покидаешь тонущий корабль первым. Струсил перед трудностями, преодолев всего лишь половину. Вместо того чтобы идти дальше, ты предпочёл уйти от всего этого, оставив меня одного.
- Тебе лучше не остроумничать. – Сквозь стиснутые зубы, произнёс Ренджи.
- А что такого? Мы же вроде как расстались, можем говорить друг другу разные вещи.
- Не выводи меня из себя, Шухей.
- Я бы на твоём месте сказал «Хисаги-семпай». Мы же теперь больше не вместе.
- Заткнись…
- Я думаю, что до своего дома я доберусь и без твоей помощи.
- Замолчи…
- Как и то, что теперь мне не нужна будет твоя помощь в делах.
- Заткнись, Шухей… - Продолжал настаивать на своём Ренджи, сжимая кулаки.
- Ах да… мне теперь придётся рассчитывать только на себя и свои силы.
- Да заткнись ты уже!!! – Проорал Ренджи на весь холм.
Хисаги, услышав столь громкий голос, замолчал, а вместе с ним и утихла его обида на Абарая. Красноволосый дышал, как взбешённый бык и мог в любой момент напасть на ни в чём не повинного человека. Его трясло от ярости и переполненной агрессии, ведь сейчас его вывели из равновесия. И не кто-то там, а тот, кого он любил.
- Рен…джи…
- Тебе не стыдно? Тебе не стыдно говорить это всё вслух? Ты, несмотря на пережитую операцию, смеешь говорить мне такие гадости? Я понимаю, что поступаю не по-человечески, и у меня внутри огромное терзание души. Но я не могу по-другому поступить. Я не хочу отягощать нас с тобою! Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Мне этого не надо!
- А я не хочу, чтобы ты уходил, Ренджи. – голос Шухея стал мягче. – Я хотел сказать тебе, что, несмотря на мой дефект, ты мне по-прежнему дорог. Я люблю тебя, и твоя любовь ко мне делает меня сильнее. Она даёт мне опору, и я по-другому начинаю видеть этот мир…
- Ты слеп, Шухей! – Ренджи наконец поднял голову и посмотрел в лицо Шухея. Впервые, после операции, он смотрел на него с отчаянием и безнадёжностью на лице. – Ты не можешь видеть этот мир, только потому, что ты слеп! Ты не видишь лес, цветы, детей, друзей… меня! Ты не можешь видеть меня! Тебе так же тяжело, как и мне, просто скрываешь это за радостью и улыбкой.
Шухей молчал и давал возможность Ренджи высказаться. Он ничего не мог сказать своему собеседнику. Да и слова уже больше не шли. Как пустой колодец, он стоял и молча слушал душевные переживания и голос любовника.
- Прости, Шухей… но твои глаза… я не могу так жить… я не могу любить слепого… я… прости…
Послышались быстрые шаги, и Шухей от испуга затаил дыхание и стал оглядываться по сторонам. Он потерял связь с фукутайчо шестого отряда и сейчас не знал, куда тот убежал.
- Ренджи… - позвал Хисаги. – Ренджи. Ренджи! Где ты, Ренджи?!
Абарай спустился вниз по холму, сдерживая на бегу свои эмоции и накопившиеся слёзы. В последнее время, он стал слишком чувствительным ко всему, что связано с семпаем. Вот и сейчас, от ненужного ему расставания, он убегает. Убегает – как правильно подметил Шухей – подобно последней крысе. Мог ли он поступить иначе? Нет, не мог. Оставаясь со слепым Хисаги, он подписал бы и себе и ему несчастные, отягощённые друг другу отношения, которые могли закончиться только хуже, вплоть до смерти одного из них. А этого ему не хотелось. Ради Шухея, Ренджи поступил так, только чтобы сохранить пускай и покалеченную, но всё же душу. А вместе с нею и жизнь дорого ему человека, чьи глаза больше не увидят небо, звёзды, друзей и… его.
- Абарай-сан, - Изуру пытался придать своему голосу больше уверенности и убеждения, но от этого тембр не изменился, – почему ты не хочешь прийти к Хисаги-сану?
- Разве это постыдно – взять и навестить своего друга, когда ему так тяжело? – Вмешалась в разговор Рангику, обеспокоено глядя на шевелюру фукутайчо шестого отряда.
Прикрыв голову руками, Ренджи молча лежал на столе, слушая с одной стороны «убедительного» Киру, а с другой переживаемую Матсумото, чья грусть на лице ничего хорошего не желала. На мнение других ему было всё равно. Сейчас, когда в четвёртом отряде борются за жизнь семпая, он пытается побороть душевные переживания. И лишние голоса вокруг него только усугубляют ситуацию в целом.
- Абарай-сан, ты не можешь здесь находиться целый день только потому, что не хочешь видеться с Хисаги-саном.
- Ох, Кира, прекрати. – Рангику переключилась на блондина. – Абарай просто лень собрать всю свою волю в кулак и ждать около лазарета Шухея…
Мат так и вертелся на языке Абарая. Сказать бы этой рыжей парочку хороших слов, может быть и умолкнет.
- Ему не лень, Матсумото-сан, - Изуру нахмурился. – Просто он очень сильно переживает за семпая, вот и сидит здесь, с нами.
Девушка вздохнула.
- Кира… я понимаю, что ситуация с Шухеем… очень трагическая. Я бы и сама рада пойти туда и ждать хоть целую ночь, лишь бы увидеть, что с ним всё в порядке. Но… боюсь, что стоит мне увидеть его на койке… с перевязанными глазами… - голос Рангику дрожал и, кажется, что через несколько секунд её нервы не выдержат, и она пустит слёзы.
- Не говори так! – Абарай вскинул голову и презренно посмотрел на Матсумото. – Он будет видеть! С ним всё будет хорошо!
- Абарай. – Кира повернул голову в сторону друга.
- Откуда ты знаешь? – Спросила рыжая, срываясь на крик. – Откуда ты знаешь, что он будет видеть?! Ты же сидишь здесь и ничего о нём не знаешь…
- А мне не нужно знать!.. Я верю в это… вера вселяет в нас надежду на лучшее, Рангику-сан!
- Думаешь, я не знаю этого? Я… я…
- Прекратите! – Крикнул Кира, поглядывая то на одного, то на другого. – Матсумото-сан, успокойтесь, пожалуйста. Абарай-сан, не провоцируй Матсумото-сан.
Красноволосому пришлось встать.
- Я ни в чём её не провоцировал. Я сказал ей то, что сейчас ощущаю сам… - Парень вздохнул. – Знаю, что прямо сейчас проводят очень тяжёлую операцию с Хисаги-семпаем, пока мы тут с вами грызёмся… и у меня самого нервы на пределе… но будет лучше, если мы навестим его завтра и…
- Никаких завтра!
Знакомый голос раздался в комнате так внезапно, что присутствующие повернули головы в сторону двери и увидели Рукию, сложившую руки на груди.
- Рукия, - отозвалась Рангику, шмыгнув носом и вытирая рукой подступившие слёзы.
- Эй, Рукия, - Абарай выглянул из-за спины Киры и поглядел на свою подругу. – Чего ты тут?..
- Я ненадолго, - Кучики схватила Абарая за руку и резко потащила товарища к выходу.
- А-а…
- Не беспокойтесь, Кира-сан, - девушка мило улыбнулась, - мы туда и обратно.
- Эй, Рукия! – Парень пытался вырваться из захвата девушки, но, видимо, та только крепче сжала его руку. – Я ведь могу и сам пойти.
- Ага, знаю я тебя. – И с полной уверенностью пошла к двери, оставляя Рангику и Изуру одних в комнате. Те лишь недоумевали странным поведением офицера тринадцатого отряда.
Чтобы поговорить наедине, Рукии пришлось достаточно далеко отойти от комнаты, из которой она вышла вместе с Ренджи. Парень только и делал, что смотрел ей в затылок и возмущался нестандартному поведению девушки. Обычно она бывает такой весёлой, только если она чего-то добивалась непосильным трудом или получала одобрение от её брата. А тут такое…
Остановившись, Рукия поглядела на пройденный путь, потом оглянулась назад и убедилась, что, в течение нескольких минут, им никто не помешает.
- Рукия, - терпеливо сказал Абарай. – Что происходит?
Брюнетка сжала нижнюю губу и наклонила голову вниз. По таким движениям, можно было предположить, что человек собирается сказать что-то важное и… шокирующее, только для того, чтобы озвучить это вслух надо собраться с мыслями.
- Ренджи… - начала Рукия. – Выслушай меня…
Абарай, чьё терпение подходило к концу, замер на месте, стоило только услышать последние слова, срывающиеся с уст Кучики. Похоже, ему предстоит услышать не самые приятные вести.
- Что-то… стряслось?..
- Да… по поводу… того, что стряслось с Хисаги-саном…
Затаив дыхание, Абарай приготовился к худшему. А ведь ещё с самого начала он был так уверен в выздоровлении Шухея, в его выносливости и силе воли. И вот здесь, стоя напротив Кучики он понимал, что ничего хорошего сейчас не будет сказано. Даже если бы он наотрез отказывался это слушать, ничего бы не изменилось. Сбылись его самые худшие опасения, хоть он и пытался о них не думать с того момента, когда услышал о случившейся беде с Шухеем.
- После операции… Хисаги-сан больше не сможет видеть.
Когда последний воздух закончился в лёгких, Ренджи перешёл на шаг, пока совсем не остановился и не присел на траву. Дыша и одновременно вытирая тыльной стороной ладони слёзы с лица, парень решил для себя, что не вернётся в Сейретей в таком виде. Переждёт какое-то время и вернётся. А Шухей? Вот думать о бывшем возлюбленном хотелось меньше всего. Особенно о его слепоте, которая подписала ему пожизненное заключение видеть сплошную тьму.
Вдыхая и выдыхая воздух, Абарай молча сидел и с болью в душе вспоминал прожитые дни с Хисаги. Правда, теперь они стали походить на картинки из чёрно-белого кино, да и пользы от них никакой. Поцелуи, объятия, ухаживания, признания, улыбки – имеет ли это какое-то важное для него теперь значение? С того времени он почти перестал улыбаться, ходил с грустным выражением лица и смотрел на окружающий мир с непреодолимой скукой и тоской. Вот до чего довело это… гадкое, отвратительное и непредвиденное обстоятельство, унёсшее с собою его любовь к семпаю и взгляд на окружающий его мир!
Когда Ренджи больше не ощущал в себе всевозможных всхлипов и подступающих слёз, он встал, отряхнул свою хакама и хотел было пойти обратно, с ещё большей меланхоличностью на лице, как вдруг почувствовал рядом с собою знакомую реяцу.
- Вот ты где… - Шухей выставил руки вперёд и медленно направлялся к Ренджи. Красноволосому пришлось приложить немало усилий, чтобы не сорваться на грубость или отчаянный крик.
- Как ты меня нашёл, ведь ты же ничего не видишь? – низким голосом спросил Абарай.
- По твоей реяцу. Пришлось идти осторожно, чтобы не наткнуться на какие-нибудь кусты или что-то в этом роде.
- Понятно… - Ответил Ренджи, повернув голову в сторону.
Минуту фукутайчо молчали, думая о чём-то своём. Как бы себя не чувствовал Абарай, ему теперь было всё равно. Все эти переживания и потраченные минуты с семпаем, довели его до полного безразличия ко всему окружающему. Даже если сейчас Хисаги что-нибудь скажет, он просто проигнорирует или ещё глубже уйдёт в себя.
- Ренджи…
- Я пойду, - сказал Абарай, не обращая внимания на Хисаги.
- Ренджи, послушай…
- Всего хорошего, Хисаги-семпай.
- Но…
- Увидимся завтра.
Стоило фукутайчо шестого отряда пройти мимо брюнета, как внезапная хватка за рукав косодэ остановила красноволосого на полпути.
- Хисаги-семпай… - начал Абарай, спокойно вздохнув. – Пустите меня.
- Не пущу.
- Хисаги-семпай.
- Я сказал – не пущу.
- Шухей!
- Не пущу!
Цокнув языком, Ренджи отдёрнул руку и поспешил удалиться с холма. Всё это его до такой степени доконало, что ещё немного и от Шухея мокрого места не останется. Как вдруг… слова семпая заставили его остановиться.
- Я не верю тому, что ты сказал мне тогда на холме, Ренджи.
Абарай повернулся и смотрел на затылок брюнета.
- Верить не надо… надо это осознать и принять…
- А я не собираюсь это принимать от того, кто сейчас стоит сзади меня и делает вид, что ему всё равно.
Хотелось высказать что-то обидное и задевающее душу, но слова подобного характера так и не шли.
- Да что ты обо мне знаешь? – Вспылил Ренджи, подходя ближе к Шухею. – Разве ты знал о моём отношении к тебе после операции? Разве ты знал, как сильно я стал тебя презирать и желал не видеть, когда на тебе появилась эта повязка для слепых? То, что с тобою случилось меня… меня просто убило.
- Тогда почему ты не сказал об этом раньше?
Парень запнулся.
- В смысле?
Фукутайчо девятого отряда повернулся к голосу на сто восемьдесят градусов. И снова Абарай не смотрел на лицо семпая.
- Раз ты так возненавидел меня, презирал за мою слепоту и ощущал внутри себя отвращение ко мне, то почему не сказал об этом раньше?
- Потому что… потому что я не знал, как ты на это отреагируешь. – Ответил Ренджи, сжимая кулаки. – Вдруг ты возьмёшь и покончишь с собою? Вдруг на тебя нападёт Пустой и ты, не сумев защитить себя, погибнешь? Что я тогда буду делать?..
На этот вопрос Шухей не знал ответа, и он только отвернулся.
- Вот ты и не знаешь… а я знаю! Я буду мучаться и страдать от того, что ты погиб, умер, покончил жизнь самоубийством, а я… я тебя не остановил…
- Ренджи…
- Я хотел как лучше сделать. Хотел, чтобы ты был счастлив без меня, ведь… ведь если бы с тобой что-нибудь случится, я… я себе этого никогда не прощу… - голос Ренджи стал мягче; в нём слышались нотки сочувствия и горя, которое испытал на себе Абарай.
- Но тогда почему ты хотел меня оставить одного, зная, что поступаешь неправильно?
- Я бы не смог находиться с тобою так долго… я бы не привык к тому факту, что вместо фиолетовых глаз – затянутая чёрная повязка…
Шухей молчал, Ренджи смотрел на него с жалостливым видом.
- Прости… - Сказал красноволосый и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл в лес.
- Знаешь, после того, как я обнаружил, что у меня пропало зрение, внутри меня что-то оборвалось. Что-то очень важное и что-то особенное, без чего я бы не смог жить дальше. Это было так… страшно…
Ренджи опять остановился и непонимающе посмотрел на волосы Шухея.
- Я прекрасно понимал, что больше я не увижу неба. Не увижу радостные лица своих близких. Не увижу цветение сакуры в саду… я потерял столько всего на свете, что на секунду… возненавидел самого себя, за то, что довёл себя до слепоты… однако… потеряв что-то одно, я приобрёл кое-что другое…
- И что же это?
Семпай почесал голову и слабовато улыбнулся.
- Во-первых, я приобрёл для себя цель – научиться жизнь с этим дефектом. Во-вторых, сделать всё возможное, чтобы я не стал обузой для друзей и для любимого человека. Постараться жить так, как Тоусен-тайчо. В-третьих, не отчаиваться ни на секунду в том, что сделал. А главное – понял, что, несмотря на трудности, я преодолею все преграды на своём пути… именно это я и хотел тебе сказать, Ренджи…
Брюнет поднял голову и попытался улыбнуться своей нормальной улыбкой. Хотя, он не знал, получилось у него это или нет, зато уверенность, сила воли и желание стать сильным было написано на его лице. Лишился зрения и чуть не погрузился в отчаяние… но при этом поставил перед собою цели, которые – красноволосый не сомневался – обязательно добьётся. Они, буквально, спасли его от всего страшного, что может произойти с ограниченным человеком.
Услышав слова семпая, Ренджи стоял на месте и не шевелился. Всё… всё то, о чём он успел себе вообразить в голове и успел построить ложные взгляды касательно всей этой ситуации в целом… всё это рухнуло, как карточный домик, ничего не оставляя после себя. Абарай понял, что совершил огромнейшую ошибку, что его собственный эгоизм и желание оставить слепого любовника одного в этом непростом мире одержало над ним верх и манипулировало им, как куклой, привязанной на нитках. А что же любовь? Он только потом осознал, что она была рядом, совсем близко. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что он взял Шухея за руку в лесу и побежал к холмам? Как можно было объяснить его кивок головы, когда Шухей догадался о том, куда его привели? А главное: почему он сразу не ушёл, когда Шухей начал говорить? Почему не оставил его одного, на холме, зная, что тот доберётся до дома по его реяцу? Почему? Да потому что, Ренджи любит Шухея. Любит, и окружённый гадкими мыслями, доверился им, нежели тому глубокому чувству, что заставляло его жить и радоваться жизни. Любовь.
Шухей подошёл к Ренджи и вместо того, чтобы упрекать его дальше – обнял его и плотно прижался к нему. Тот, оказавшись в знакомых объятиях, обнял в ответ и, прижавшись лицом в плечо семпая – уже который раз – позволил себе пустить слёзы. Хисаги уже не улыбался. Он только прижимал к себе Абарая, как можно сильнее, чтобы тому было легче выплакаться.
- Прости… - сквозь слёзы говорил фукутайчо шестого отряда. – Прости меня… Шухей…
- Всё хорошо, Ренджи… - шёпотом произнёс брюнет. – Всё хорошо…
Прижимаясь к знакомому телу всё ближе и ближе и пуская последние слёзы, Абарай поставил для себя цель, как и Хисаги. Отныне, он постарается сделать всё возможное, чтобы дорогой и любимый его человек, никогда не сворачивал с выбранного пути. Он из кожи вон вылезет, чтобы тот не опустил руки и будет всегда здесь, рядом с ним. Ренджи будет любить его, не переставая. Любить его такого, какой он есть. Любить, даже когда вера в лучшее потухла, как свеча. Любить… и быть с ним рядом. Любить. Voler bene.
Тепло.
Такое гармоничное и духовное тепло Ренджи получал только в детстве, когда знал своих родителей. Сейчас оно превратилось в ни что иное, как объятие.
Такое… мягкое, приятное ощущение, когда тебя обнимают и прижимают к себе настолько крепко, насколько это возможно. А уж если это объятия любимого человека…
Абарай без особой спешки вдыхал запах чёрных волос. Хоть они были непослушными и торчали в разные стороны, но стоило сделать глубокий вдох, как перед глазами встаёт картина. Некий густой куст, высотой в человеческий рост и много-много… ежевики. Почему именно ежевика, фукутайчо шестого отряда не понимал. Зато знал, что подобные воспоминания, переплетающиеся с прикосновением чужого тела, вызывало в нём всплеск любви и понимания.
Когда объятия прекращались, Ренджи чувствовал разочарование, что столь приятные ощущения так быстро закончились. А значит, что после них последует искренняя улыбка семпая, которая действовала на него успокаивающе после откровенного разговора и два слова на непонятном ему языке. И хотя он не знал, что они означают, их тайный смысл заставлял чувствовать фукутайчо лучше. Особенно, когда после тяжёлого дня остаёшься один на один со своим любовником.
- Voler bene. – Тихий шёпот раздался в комнате, и два фиолетовых глаза добродушно смотрели на красноволосого парня.
Автор: Relojero
Бета: Анастасия Коллинз
Фэндом: Bleach
Персонажи: Шухей/Ренджи
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), ангст, флафф, романтика, драма, hurt/comfort
Предупреждение: ООС
Размер: Мини
Количество страниц: 9 страниц
Статус: закончен
Отсебячина: Voler bene (в пер. с итальянского) - "любить". В последнее время хотелось написать что-то грустное, способное задеть за душу. Не знаю, получилось или нет, но вышла вот эта работа.
кликЭта чарующая прохлада в лесу после полуденного дождя, которую ощущает кожа. Этот запах сосны, переплетающийся с запахом пионов, рододендронов и хризантем, уже заполонил весь лес и пропадёт, скорее всего, только к полуночи. Эти высокие стволы деревьев, возвышающиеся ввысь; «головы» лесных гигантов, покрытые густой и яркой зеленью, раскачиваются из стороны в сторону и наблюдают как за небом, так и за тем, что происходит там – на влажной почве. И, наконец, эта вытоптанная тропинка среди травы ведёт в глубину леса и никто не знает, куда она может вывести своих путников…
- Пахнет… свежестью, - ровным голосом сказал Шухей, оглядываясь по сторонам. – Давно мы не гуляли с тобою в такую дивную погоду, Ренджи.
Ренджи ничего не ответил. Он молчал и смотрел себе под ноги. Вернее, смотрел на маленькую чёрную передвигающуюся точку, которая своими маленькими ножками быстро направлялась в свою маленькую норку. Судя по всему, муравей при виде шинигами, очень сильно испугался, раз принялся двигаться так быстро.
- Ренджи, а куда мы идём? – Поинтересовался Хисаги.
Красноволосый сделал вид, что не расслышал вопроса и продолжал глазеть на муравья, которому удалось спрятаться в своей маленькой норке, расположенной на тропинке. Убедившись, что с насекомым всё хорошо, он с каменным лицом посмотрел на деревья, которые расположены сзади семпая. Причём, смотрел парень только на деревья, нежели на своего собеседника.
- Куда надо, - низким голосом ответил Абарай.
- А по точнее?
- Не могу сказать… это секрет.
- Секрет? – Повторил Шухей.
- Да… секрет, - ответил Ренджи, делая интонацию голоса более радостной, - тебе понравится.
И в подтверждении своих слов, красноволосый подбежал к брюнету, взял его за руку и как можно быстрее повёл по тропинке, никуда не сворачивая.
- Тебе понравится, - повторил Абарай, ускоряя шаг, - гарантирую, что понравится.
Время для него стало врагом номер один. Такое длинное, долгое и медленно терзающее его душу. Ему не верилось, что именно с ним происходят эти изменения, что мир вокруг него постепенно начинает меняться и те яркие краски, которые он видел, просыпаясь, каждое утро, начинали терять свою яркость, становились тусклыми, и теперь, все разделялось на три цвета: черный, белый и серый.
Но от правды Ренджи не собирался убегать. Он принимал её. Он позволил ей окутать его жизнь полностью, вмешаться в каждое мгновение и воспоминание, пережитое им. Она как время - тоже давило на него всем своим весом и угнетало его жизнь. Вот только время меняло его внешнюю оболочку, а, правда – внутреннюю.
Абарай не двигался на месте и смотрел на светло-бирюзовую стену четвёртого отряда. Мало того, что внешне он больше походил на овощ, нежели на живого шинигами, так ещё и его взгляд нёс в себе пустоту и абсолютную безнадёжность. В данной ситуации он ничего не мог поделать. Не мог ворваться в операционную, где сейчас происходит операция. Не мог сорваться с места и пойти на поиски сильнодействующего препарата, способного вылечить его любимого человека. Не мог… отправиться в прошлое и предупредить всё того же человека о беде. Да, последнее явно выходило за грани разумного, но что, если бы это было так?
Тут дело было не в страхе или нежелании действовать. Просто это была правда. Правда жизни, к которой он не был готов, к такому повороту событий, произошедший с ним. Даже если бы это случилось не сегодня, то могло произойти завтра или послезавтра, или через неделю. К ней надо было готовиться всегда, ожидать её вмешательства, чтобы не упасть, не провалиться в бездну отчаяния и преодолеть все трудности, вставшие на пути. Но Ренджи это понял очень поздно…
В результате чего, он сидит на неудобном стуле, смотрит на стену мёртвым взглядом и перебирает дорогие ему воспоминания, связанные с Хисаги-семпаем, как бисер на тонкой проволоке. Шухей. Добрый, отзывчивый, общительный, старательный, вежливый – не хватит и целого листа, чтобы описать этого человека в целом. Все его знают, уважают, защищают… а он любит. Именно он был так близко к Шухею, как никто другой, и знал о нём всё. Знал о его вкусах и предпочтениях, о его желаниях, мечтах, надеждах на будущее, о его прошлом, которое придавало этому черноволосому шинигами силы и стремления. Более того, Шухей знал о Ренджи всё то же самое. И – что важно для красноволосого – только ему одному он раскрыл свою душу полностью, открыл те потаённые уголки своего внутреннего «я», которые прятал даже от Рукии. Единственное, что в тот день сделал семпай, узнав обо всём этом, так это очень крепко обнял Абарая и не отпускал достаточно долгое время, а после… после брюнет улыбнулся ему искренней улыбкой и сказал на каком-то непонятном языке всего два слова: «Voler bene»…
… это было последнее воспоминание, связанное с Шухеем в разноцветных красках. Вскоре и оно погрузилось в чёрно-белые цвета. Как только это произошло, Ренджи внезапно услышал короткий звук у себя в голове. Словно что-то порвалось внутри, и то, что оно так удерживало, рассыпается на несколько крошечных деталей и… исчезает. Немного посидев возле операционной комнаты, Ренджи слабо повернул голову в одну сторону, потом в другую, дабы убедиться в том, что он здесь один, и никто к нему не придёт. Потом Абарай закрыл глаза, прикусил нижнюю губу и шмыгнул носом. Прежде, чем он начнёт плакать, фукутайчо шестого отряда в последний раз вспомнит лицо семпая. Три вертикальных линии на правой стороне, татуировка «69» на левой, фиолетовые глаза, строгий и внимательный взгляд, довольная и – оставаясь наедине с семпаем – искренняя улыбка.
Вот и всё. Ренджи, запомнив лицо Шухея, вычеркнул его из своей памяти и с чувством переполненных эмоций начал плакать. Слёзы медленно текли из его глаз прямо на кончик подбородка, нижняя губа всё сильнее сжималась, а когда становилось больно, то отпускал её. Такими вот простыми действиями, он переживал случившееся с ним обстоятельство, унёсшее за собою всё самое дорогое для фукутайчо шестого отряда.
Ни на что не отвлекаясь, Абарай мчался по тропинке леса, крепко держа Хисаги за руку. Пение птиц, шелест листьев, лучи солнца, пробивающие сквозь листву деревьев – подобные мелочи больше не интересовали красноволосого. Другое дело, его цель, по которой он пригласил семпая в лес. Предложение простой прогулки по лесу – всего лишь предлог того большого предложения, который подготовил Абарай.
- Р-Ренджи!.. – В спешке проговорил Шухей. – Тебе не кажется, что мы слишком быстро идём?
- Идём? Нет, Шухей, что ты… - ответил Ренджи, ускоряя движение. – Мы просто торопимся.
- Торопимся? Куда?
- На поляну. – Коротко ответил парень, не замечая, как рука сильнее сжимает руку семпая.
- Ренджи… рука…
- Ещё немного! - Повысив голос, сообщил фукутайчо шестого отряда, не обращая внимания на семпая.
Какое-то время Шухей пребывал в растерянности, совершенно не узнавая Ренджи. Не сразу отвечает на его слова, торопится куда-то, делает вид, будто не слышит его. На него это совсем не похоже. Затем, поразмыслив немного касательно подобной перемене настроения, Хисаги сообразил, что Абарай совершает это всё не специально. Ренджи потратил столько времени, сил и нервов с ним, что от подобной нагрузки и переживаний парень просто вымотался, физически устал и – скорее всего – хочет выспаться. Оно и правильно, ведь ежедневная слежка за раненым может вымотать кого угодно. Даже выносливого Абарая.
Как только Шухей привык к боли и бежал вместе с Ренджи под один ритм, брюнет, после устроенного красноволосым сюрприза, скажет ему о том, что не стоит о нём так беспокоиться. Да, с ним случилось такое горе, лишившее его кое-чего важного. Но это не значит, что из-за его положения, близкий и дорогой ему человек, вынужден целый день проводить с ним, тратя на него столько внимания и старания. Понятное дело, что вначале будет тяжело и непросто, но потом он привыкнет, свыкнется с новой жизнью, и, со временем, научится воспринимать всё вокруг по-новому. Отступать и оставить всё так, как есть? Шухей подобный вариант вообще не рассматривал. От подобных планов на будущее, Хисаги улыбнулся. Не всё ещё потеряно и не всё утрачено. А если что-то и утрачено, то это можно либо вернуть, либо заменить чем-то новым, но схожим со старым. Так он и поступит, держась за руку с Абараем.
- Пришли… - ответил фукутайчо, сменяя бег на трусцу, а после – на простой человеческий шаг.
Сразу за лесом располагались куполообразные холмы, на каждом из которых росли одуванчики, васильки, ромашки и, от силы, две-три маленьких осины. Помимо холмов за лесом можно было разглядеть луга, огромные тучи на небе, маленькие поселения вдали и, если хорошенько присмотреться, то можно заметить кусочек озера рядом с поселениями.
- Где мы? – Спросил Хисаги, повернувшись в сторону Абарая.
- Неужели не помнишь? Лес, тропинка…
- А, вспомнил! Спасибо, что напомнил.
Абарай кивнул, в то время как Хисаги слабо улыбнулся порыву ветру, принёсший ему запах природы.
- В лесу всё равно лучше пахнет, да, Ренджи?
- Да… Шухей…
Вдохнув и выдохнув, красноволосый так и не решался взглянуть в лицо брюнета после операции. При встрече с семпаем, он либо смотрел ему за спину, на один из браслетов в области плеча или просто опускал голову вниз и разглядывал собственные ноги. С тех пор, как Шухею прошёл через хирургическое вмешательство, Ренджи вначале лез и кожи вон, чтобы облегчить жизнь любовнику. Однако потом стал относиться к нему… холоднее. Меньше оставался с ним наедине, отвечал на его вопросы лениво и без особого восторга и внимания, ходил с ним в общественные места, как будто посещает тюремные камеры в Сейретее.
Абарай тяжело вздохнул и решил посмотреть на открывающийся ему пейзаж, дабы отвлечься от чёрно-белых воспоминаний. Но мысль о Хисаги, о его присутствии рядом и о его… внезапном оптимизме, выводила парня из себя, и возникало жгучее желание надавать пощёчин. За его весёлое настроение после… после всего того что произошло.
- Шухей… - начал Ренджи, немного поразмыслив над тем, что собирается сказать своему любимому человеку.
- Да, Ренджи… - Шухей повернул голову.
Абарай набрал в лёгкие побольше воздуха, выдохнул и осознал всю значимость своих слов, которые собирался произнести прямо напротив Хисаги. Пришлось поднять голову и смотреть не на лицо семпая, а на облако, появившееся над его головой.
- Нам надо расстаться. – Произнёс Ренджи и замолк.
Из них двоих никто не нарушал то молчание, образовавшееся между ними. Один смотрел на облака, другой спокойно дышал, осмысливая три простых слова, способные нанести губительную боль.
Всё правильно – Ренджи расстаётся с Шухеем.
- Рен…джи… - тихо произнёс Хисаги.
- Ты всё правильно понял. – Сказал Абарай, хмурясь. – Я тебя бросаю. Бросаю, потому что не могу видеть тебя. Потому что это единственный выход, чтобы было легче и тебе и… мне.
- Но мне лучше сейчас, здесь, где мы стоим и наслаждаемся погодой вместе…
Ренджи покачал головой.
- Мы не наслаждаемся погодой. Это ты наслаждаешься, а я просто стою и мучаюсь оттого, что вижу тебя… таким. Мне очень трудно смотреть на тебя, трудно находиться рядом с тобою и… разговаривать с тобою, зная, что ты…
- Ты боишься, - прервал его Хисаги, добавляя в свой голос строгости.
Абарай на секунду другую стоял в растерянности, а после ещё больше разозлился.
- Я? Боюсь? - В гневе переспросил красноволосый.
- Да. Ты как крыса – покидаешь тонущий корабль первым. Струсил перед трудностями, преодолев всего лишь половину. Вместо того чтобы идти дальше, ты предпочёл уйти от всего этого, оставив меня одного.
- Тебе лучше не остроумничать. – Сквозь стиснутые зубы, произнёс Ренджи.
- А что такого? Мы же вроде как расстались, можем говорить друг другу разные вещи.
- Не выводи меня из себя, Шухей.
- Я бы на твоём месте сказал «Хисаги-семпай». Мы же теперь больше не вместе.
- Заткнись…
- Я думаю, что до своего дома я доберусь и без твоей помощи.
- Замолчи…
- Как и то, что теперь мне не нужна будет твоя помощь в делах.
- Заткнись, Шухей… - Продолжал настаивать на своём Ренджи, сжимая кулаки.
- Ах да… мне теперь придётся рассчитывать только на себя и свои силы.
- Да заткнись ты уже!!! – Проорал Ренджи на весь холм.
Хисаги, услышав столь громкий голос, замолчал, а вместе с ним и утихла его обида на Абарая. Красноволосый дышал, как взбешённый бык и мог в любой момент напасть на ни в чём не повинного человека. Его трясло от ярости и переполненной агрессии, ведь сейчас его вывели из равновесия. И не кто-то там, а тот, кого он любил.
- Рен…джи…
- Тебе не стыдно? Тебе не стыдно говорить это всё вслух? Ты, несмотря на пережитую операцию, смеешь говорить мне такие гадости? Я понимаю, что поступаю не по-человечески, и у меня внутри огромное терзание души. Но я не могу по-другому поступить. Я не хочу отягощать нас с тобою! Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Мне этого не надо!
- А я не хочу, чтобы ты уходил, Ренджи. – голос Шухея стал мягче. – Я хотел сказать тебе, что, несмотря на мой дефект, ты мне по-прежнему дорог. Я люблю тебя, и твоя любовь ко мне делает меня сильнее. Она даёт мне опору, и я по-другому начинаю видеть этот мир…
- Ты слеп, Шухей! – Ренджи наконец поднял голову и посмотрел в лицо Шухея. Впервые, после операции, он смотрел на него с отчаянием и безнадёжностью на лице. – Ты не можешь видеть этот мир, только потому, что ты слеп! Ты не видишь лес, цветы, детей, друзей… меня! Ты не можешь видеть меня! Тебе так же тяжело, как и мне, просто скрываешь это за радостью и улыбкой.
Шухей молчал и давал возможность Ренджи высказаться. Он ничего не мог сказать своему собеседнику. Да и слова уже больше не шли. Как пустой колодец, он стоял и молча слушал душевные переживания и голос любовника.
- Прости, Шухей… но твои глаза… я не могу так жить… я не могу любить слепого… я… прости…
Послышались быстрые шаги, и Шухей от испуга затаил дыхание и стал оглядываться по сторонам. Он потерял связь с фукутайчо шестого отряда и сейчас не знал, куда тот убежал.
- Ренджи… - позвал Хисаги. – Ренджи. Ренджи! Где ты, Ренджи?!
Абарай спустился вниз по холму, сдерживая на бегу свои эмоции и накопившиеся слёзы. В последнее время, он стал слишком чувствительным ко всему, что связано с семпаем. Вот и сейчас, от ненужного ему расставания, он убегает. Убегает – как правильно подметил Шухей – подобно последней крысе. Мог ли он поступить иначе? Нет, не мог. Оставаясь со слепым Хисаги, он подписал бы и себе и ему несчастные, отягощённые друг другу отношения, которые могли закончиться только хуже, вплоть до смерти одного из них. А этого ему не хотелось. Ради Шухея, Ренджи поступил так, только чтобы сохранить пускай и покалеченную, но всё же душу. А вместе с нею и жизнь дорого ему человека, чьи глаза больше не увидят небо, звёзды, друзей и… его.
- Абарай-сан, - Изуру пытался придать своему голосу больше уверенности и убеждения, но от этого тембр не изменился, – почему ты не хочешь прийти к Хисаги-сану?
- Разве это постыдно – взять и навестить своего друга, когда ему так тяжело? – Вмешалась в разговор Рангику, обеспокоено глядя на шевелюру фукутайчо шестого отряда.
Прикрыв голову руками, Ренджи молча лежал на столе, слушая с одной стороны «убедительного» Киру, а с другой переживаемую Матсумото, чья грусть на лице ничего хорошего не желала. На мнение других ему было всё равно. Сейчас, когда в четвёртом отряде борются за жизнь семпая, он пытается побороть душевные переживания. И лишние голоса вокруг него только усугубляют ситуацию в целом.
- Абарай-сан, ты не можешь здесь находиться целый день только потому, что не хочешь видеться с Хисаги-саном.
- Ох, Кира, прекрати. – Рангику переключилась на блондина. – Абарай просто лень собрать всю свою волю в кулак и ждать около лазарета Шухея…
Мат так и вертелся на языке Абарая. Сказать бы этой рыжей парочку хороших слов, может быть и умолкнет.
- Ему не лень, Матсумото-сан, - Изуру нахмурился. – Просто он очень сильно переживает за семпая, вот и сидит здесь, с нами.
Девушка вздохнула.
- Кира… я понимаю, что ситуация с Шухеем… очень трагическая. Я бы и сама рада пойти туда и ждать хоть целую ночь, лишь бы увидеть, что с ним всё в порядке. Но… боюсь, что стоит мне увидеть его на койке… с перевязанными глазами… - голос Рангику дрожал и, кажется, что через несколько секунд её нервы не выдержат, и она пустит слёзы.
- Не говори так! – Абарай вскинул голову и презренно посмотрел на Матсумото. – Он будет видеть! С ним всё будет хорошо!
- Абарай. – Кира повернул голову в сторону друга.
- Откуда ты знаешь? – Спросила рыжая, срываясь на крик. – Откуда ты знаешь, что он будет видеть?! Ты же сидишь здесь и ничего о нём не знаешь…
- А мне не нужно знать!.. Я верю в это… вера вселяет в нас надежду на лучшее, Рангику-сан!
- Думаешь, я не знаю этого? Я… я…
- Прекратите! – Крикнул Кира, поглядывая то на одного, то на другого. – Матсумото-сан, успокойтесь, пожалуйста. Абарай-сан, не провоцируй Матсумото-сан.
Красноволосому пришлось встать.
- Я ни в чём её не провоцировал. Я сказал ей то, что сейчас ощущаю сам… - Парень вздохнул. – Знаю, что прямо сейчас проводят очень тяжёлую операцию с Хисаги-семпаем, пока мы тут с вами грызёмся… и у меня самого нервы на пределе… но будет лучше, если мы навестим его завтра и…
- Никаких завтра!
Знакомый голос раздался в комнате так внезапно, что присутствующие повернули головы в сторону двери и увидели Рукию, сложившую руки на груди.
- Рукия, - отозвалась Рангику, шмыгнув носом и вытирая рукой подступившие слёзы.
- Эй, Рукия, - Абарай выглянул из-за спины Киры и поглядел на свою подругу. – Чего ты тут?..
- Я ненадолго, - Кучики схватила Абарая за руку и резко потащила товарища к выходу.
- А-а…
- Не беспокойтесь, Кира-сан, - девушка мило улыбнулась, - мы туда и обратно.
- Эй, Рукия! – Парень пытался вырваться из захвата девушки, но, видимо, та только крепче сжала его руку. – Я ведь могу и сам пойти.
- Ага, знаю я тебя. – И с полной уверенностью пошла к двери, оставляя Рангику и Изуру одних в комнате. Те лишь недоумевали странным поведением офицера тринадцатого отряда.
Чтобы поговорить наедине, Рукии пришлось достаточно далеко отойти от комнаты, из которой она вышла вместе с Ренджи. Парень только и делал, что смотрел ей в затылок и возмущался нестандартному поведению девушки. Обычно она бывает такой весёлой, только если она чего-то добивалась непосильным трудом или получала одобрение от её брата. А тут такое…
Остановившись, Рукия поглядела на пройденный путь, потом оглянулась назад и убедилась, что, в течение нескольких минут, им никто не помешает.
- Рукия, - терпеливо сказал Абарай. – Что происходит?
Брюнетка сжала нижнюю губу и наклонила голову вниз. По таким движениям, можно было предположить, что человек собирается сказать что-то важное и… шокирующее, только для того, чтобы озвучить это вслух надо собраться с мыслями.
- Ренджи… - начала Рукия. – Выслушай меня…
Абарай, чьё терпение подходило к концу, замер на месте, стоило только услышать последние слова, срывающиеся с уст Кучики. Похоже, ему предстоит услышать не самые приятные вести.
- Что-то… стряслось?..
- Да… по поводу… того, что стряслось с Хисаги-саном…
Затаив дыхание, Абарай приготовился к худшему. А ведь ещё с самого начала он был так уверен в выздоровлении Шухея, в его выносливости и силе воли. И вот здесь, стоя напротив Кучики он понимал, что ничего хорошего сейчас не будет сказано. Даже если бы он наотрез отказывался это слушать, ничего бы не изменилось. Сбылись его самые худшие опасения, хоть он и пытался о них не думать с того момента, когда услышал о случившейся беде с Шухеем.
- После операции… Хисаги-сан больше не сможет видеть.
Когда последний воздух закончился в лёгких, Ренджи перешёл на шаг, пока совсем не остановился и не присел на траву. Дыша и одновременно вытирая тыльной стороной ладони слёзы с лица, парень решил для себя, что не вернётся в Сейретей в таком виде. Переждёт какое-то время и вернётся. А Шухей? Вот думать о бывшем возлюбленном хотелось меньше всего. Особенно о его слепоте, которая подписала ему пожизненное заключение видеть сплошную тьму.
Вдыхая и выдыхая воздух, Абарай молча сидел и с болью в душе вспоминал прожитые дни с Хисаги. Правда, теперь они стали походить на картинки из чёрно-белого кино, да и пользы от них никакой. Поцелуи, объятия, ухаживания, признания, улыбки – имеет ли это какое-то важное для него теперь значение? С того времени он почти перестал улыбаться, ходил с грустным выражением лица и смотрел на окружающий мир с непреодолимой скукой и тоской. Вот до чего довело это… гадкое, отвратительное и непредвиденное обстоятельство, унёсшее с собою его любовь к семпаю и взгляд на окружающий его мир!
Когда Ренджи больше не ощущал в себе всевозможных всхлипов и подступающих слёз, он встал, отряхнул свою хакама и хотел было пойти обратно, с ещё большей меланхоличностью на лице, как вдруг почувствовал рядом с собою знакомую реяцу.
- Вот ты где… - Шухей выставил руки вперёд и медленно направлялся к Ренджи. Красноволосому пришлось приложить немало усилий, чтобы не сорваться на грубость или отчаянный крик.
- Как ты меня нашёл, ведь ты же ничего не видишь? – низким голосом спросил Абарай.
- По твоей реяцу. Пришлось идти осторожно, чтобы не наткнуться на какие-нибудь кусты или что-то в этом роде.
- Понятно… - Ответил Ренджи, повернув голову в сторону.
Минуту фукутайчо молчали, думая о чём-то своём. Как бы себя не чувствовал Абарай, ему теперь было всё равно. Все эти переживания и потраченные минуты с семпаем, довели его до полного безразличия ко всему окружающему. Даже если сейчас Хисаги что-нибудь скажет, он просто проигнорирует или ещё глубже уйдёт в себя.
- Ренджи…
- Я пойду, - сказал Абарай, не обращая внимания на Хисаги.
- Ренджи, послушай…
- Всего хорошего, Хисаги-семпай.
- Но…
- Увидимся завтра.
Стоило фукутайчо шестого отряда пройти мимо брюнета, как внезапная хватка за рукав косодэ остановила красноволосого на полпути.
- Хисаги-семпай… - начал Абарай, спокойно вздохнув. – Пустите меня.
- Не пущу.
- Хисаги-семпай.
- Я сказал – не пущу.
- Шухей!
- Не пущу!
Цокнув языком, Ренджи отдёрнул руку и поспешил удалиться с холма. Всё это его до такой степени доконало, что ещё немного и от Шухея мокрого места не останется. Как вдруг… слова семпая заставили его остановиться.
- Я не верю тому, что ты сказал мне тогда на холме, Ренджи.
Абарай повернулся и смотрел на затылок брюнета.
- Верить не надо… надо это осознать и принять…
- А я не собираюсь это принимать от того, кто сейчас стоит сзади меня и делает вид, что ему всё равно.
Хотелось высказать что-то обидное и задевающее душу, но слова подобного характера так и не шли.
- Да что ты обо мне знаешь? – Вспылил Ренджи, подходя ближе к Шухею. – Разве ты знал о моём отношении к тебе после операции? Разве ты знал, как сильно я стал тебя презирать и желал не видеть, когда на тебе появилась эта повязка для слепых? То, что с тобою случилось меня… меня просто убило.
- Тогда почему ты не сказал об этом раньше?
Парень запнулся.
- В смысле?
Фукутайчо девятого отряда повернулся к голосу на сто восемьдесят градусов. И снова Абарай не смотрел на лицо семпая.
- Раз ты так возненавидел меня, презирал за мою слепоту и ощущал внутри себя отвращение ко мне, то почему не сказал об этом раньше?
- Потому что… потому что я не знал, как ты на это отреагируешь. – Ответил Ренджи, сжимая кулаки. – Вдруг ты возьмёшь и покончишь с собою? Вдруг на тебя нападёт Пустой и ты, не сумев защитить себя, погибнешь? Что я тогда буду делать?..
На этот вопрос Шухей не знал ответа, и он только отвернулся.
- Вот ты и не знаешь… а я знаю! Я буду мучаться и страдать от того, что ты погиб, умер, покончил жизнь самоубийством, а я… я тебя не остановил…
- Ренджи…
- Я хотел как лучше сделать. Хотел, чтобы ты был счастлив без меня, ведь… ведь если бы с тобой что-нибудь случится, я… я себе этого никогда не прощу… - голос Ренджи стал мягче; в нём слышались нотки сочувствия и горя, которое испытал на себе Абарай.
- Но тогда почему ты хотел меня оставить одного, зная, что поступаешь неправильно?
- Я бы не смог находиться с тобою так долго… я бы не привык к тому факту, что вместо фиолетовых глаз – затянутая чёрная повязка…
Шухей молчал, Ренджи смотрел на него с жалостливым видом.
- Прости… - Сказал красноволосый и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл в лес.
- Знаешь, после того, как я обнаружил, что у меня пропало зрение, внутри меня что-то оборвалось. Что-то очень важное и что-то особенное, без чего я бы не смог жить дальше. Это было так… страшно…
Ренджи опять остановился и непонимающе посмотрел на волосы Шухея.
- Я прекрасно понимал, что больше я не увижу неба. Не увижу радостные лица своих близких. Не увижу цветение сакуры в саду… я потерял столько всего на свете, что на секунду… возненавидел самого себя, за то, что довёл себя до слепоты… однако… потеряв что-то одно, я приобрёл кое-что другое…
- И что же это?
Семпай почесал голову и слабовато улыбнулся.
- Во-первых, я приобрёл для себя цель – научиться жизнь с этим дефектом. Во-вторых, сделать всё возможное, чтобы я не стал обузой для друзей и для любимого человека. Постараться жить так, как Тоусен-тайчо. В-третьих, не отчаиваться ни на секунду в том, что сделал. А главное – понял, что, несмотря на трудности, я преодолею все преграды на своём пути… именно это я и хотел тебе сказать, Ренджи…
Брюнет поднял голову и попытался улыбнуться своей нормальной улыбкой. Хотя, он не знал, получилось у него это или нет, зато уверенность, сила воли и желание стать сильным было написано на его лице. Лишился зрения и чуть не погрузился в отчаяние… но при этом поставил перед собою цели, которые – красноволосый не сомневался – обязательно добьётся. Они, буквально, спасли его от всего страшного, что может произойти с ограниченным человеком.
Услышав слова семпая, Ренджи стоял на месте и не шевелился. Всё… всё то, о чём он успел себе вообразить в голове и успел построить ложные взгляды касательно всей этой ситуации в целом… всё это рухнуло, как карточный домик, ничего не оставляя после себя. Абарай понял, что совершил огромнейшую ошибку, что его собственный эгоизм и желание оставить слепого любовника одного в этом непростом мире одержало над ним верх и манипулировало им, как куклой, привязанной на нитках. А что же любовь? Он только потом осознал, что она была рядом, совсем близко. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что он взял Шухея за руку в лесу и побежал к холмам? Как можно было объяснить его кивок головы, когда Шухей догадался о том, куда его привели? А главное: почему он сразу не ушёл, когда Шухей начал говорить? Почему не оставил его одного, на холме, зная, что тот доберётся до дома по его реяцу? Почему? Да потому что, Ренджи любит Шухея. Любит, и окружённый гадкими мыслями, доверился им, нежели тому глубокому чувству, что заставляло его жить и радоваться жизни. Любовь.
Шухей подошёл к Ренджи и вместо того, чтобы упрекать его дальше – обнял его и плотно прижался к нему. Тот, оказавшись в знакомых объятиях, обнял в ответ и, прижавшись лицом в плечо семпая – уже который раз – позволил себе пустить слёзы. Хисаги уже не улыбался. Он только прижимал к себе Абарая, как можно сильнее, чтобы тому было легче выплакаться.
- Прости… - сквозь слёзы говорил фукутайчо шестого отряда. – Прости меня… Шухей…
- Всё хорошо, Ренджи… - шёпотом произнёс брюнет. – Всё хорошо…
Прижимаясь к знакомому телу всё ближе и ближе и пуская последние слёзы, Абарай поставил для себя цель, как и Хисаги. Отныне, он постарается сделать всё возможное, чтобы дорогой и любимый его человек, никогда не сворачивал с выбранного пути. Он из кожи вон вылезет, чтобы тот не опустил руки и будет всегда здесь, рядом с ним. Ренджи будет любить его, не переставая. Любить его такого, какой он есть. Любить, даже когда вера в лучшее потухла, как свеча. Любить… и быть с ним рядом. Любить. Voler bene.
Тепло.
Такое гармоничное и духовное тепло Ренджи получал только в детстве, когда знал своих родителей. Сейчас оно превратилось в ни что иное, как объятие.
Такое… мягкое, приятное ощущение, когда тебя обнимают и прижимают к себе настолько крепко, насколько это возможно. А уж если это объятия любимого человека…
Абарай без особой спешки вдыхал запах чёрных волос. Хоть они были непослушными и торчали в разные стороны, но стоило сделать глубокий вдох, как перед глазами встаёт картина. Некий густой куст, высотой в человеческий рост и много-много… ежевики. Почему именно ежевика, фукутайчо шестого отряда не понимал. Зато знал, что подобные воспоминания, переплетающиеся с прикосновением чужого тела, вызывало в нём всплеск любви и понимания.
Когда объятия прекращались, Ренджи чувствовал разочарование, что столь приятные ощущения так быстро закончились. А значит, что после них последует искренняя улыбка семпая, которая действовала на него успокаивающе после откровенного разговора и два слова на непонятном ему языке. И хотя он не знал, что они означают, их тайный смысл заставлял чувствовать фукутайчо лучше. Особенно, когда после тяжёлого дня остаёшься один на один со своим любовником.
- Voler bene. – Тихий шёпот раздался в комнате, и два фиолетовых глаза добродушно смотрели на красноволосого парня.
@настроение: Умеренное
@темы: Шухей/Ренджи, 69, Renji Abarai, Shuhei Hisagi, Fanfiction, Bleach